Война всегда начинается внезапно, хотя спустя поколение для историков она покажется неизбежной. В 1941 году началась самая страшная, самая близкая, самая дорогая — Великая Отечественная война. Говорят, без огромных потерь нацистов было не остановить…
В Берлинской операции, в 1945 году, были задействованы свыше 2,5 миллионов солдат и офицеров, 6250 танков и самоходных орудий, 7500 самолетов. Потери оказались огромными: по официальным данным, за сутки Красная Армия теряла более 15 тысяч солдат и офицеров. Всего советские войска в Берлинской операции потеряли 352 тысячи человек, в том числе 78 тысяч человек погибшими.
Водружение флага над Рейхстагом
В ходе операции широко использовались танки в городе. В подобных условиях они не могли применить широкий маневр и становились удобной мишенью для противотанковых средств немцев. Это также привело к высоким потерям: за две недели боев Красная Армия потеряла треть участвовавших в Берлинской операции танков и САУ, что составило 1997 единиц. Также было потеряно 2108 орудий и минометов и 917 боевых самолетов. В результате советские войска полностью разгромили 70 пехотных, 12 танковых и 11 моторизированных дивизий противника, взяли в плен около 480 тысяч человек.
9 мая 1945 года на Центральный аэродром имени Фрунзе приземлился самолет «Ли-2» с экипажем А. И. Семенкова, доставивший в Москву акт о капитуляции фашистской Германии. А 24 июня на Красной площади состоялся Парад Победы. Командовал парадом Рокоссовский, принимал парад — Жуков.
Маршалы СССР Жуков и Рокоссовский на Параде Победы в Москве На параде торжественным маршем прошли сводные полки фронтов в таком порядке: Карельского, Ленинградского, 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусских, 1-го, 4-го, 2-го и 3-го Украинских, сводный полк Военно-Морского Флота. В составе полка 1-го Белорусского фронта особой колонной прошли представители Войска Польского. Впереди сводных полков фронтов шли командующие фронтами и армиями, Герои Советского Союза несли знамена прославленных частей и соединений. Парад завершился маршем 200 знаменосцев, бросавших знамена побежденных немецких войск на помост у подножия Мавзолея.
День Победы Советского Союза над фашистской Германией в Великой Отечественной войне был и остается одним из самых почитаемых праздников в странах бывшего Советского Союза.
На протяжении десятилетий День Победы 9 Мая оставался самым трогательным, самым душевным праздником страны. Никакие другие праздники не смогут сравниться с ним.
Ветеран в орденах, ведущий за руку внука, — символ силы Отечества, прочной связи поколений. Именно 9 Мая мы как-то особенно сильно чувствуем гордость за свою историю и хотим верить, что преодолеем все беды. Ведь у нашей страны великая история и великие победы.
Но 9 Мая — это не только праздник России и бывших советских республик. Вспомним празднование 60-летия Победы в Москве 9 мая 2005 года. В Москву приехали ветераны Второй мировой из многих стран и лидеры ведущих государств мира. Они стояли на Красной площади и аплодировали Великой Победе. Нашей Победе. Аплодировали и американский президент, и европейские лидеры.
Во многих бывших союзных республиках и странах «восточного блока» идет, по сути, целенаправленная политика по фальсификации истории, по принижению и даже очернению подвига советского солдата, освободившего мир от фашизма.
9 Мая — День Победы — святой для каждого из нас праздник и мы, сегодняшние граждане страны, обязаны передать память о Победе, сами традиции празднования Дня Победы в будущее.
http://www.9may.ru/ Наша Победа. День за днем. Хроника боевых действий Великой Отечественной войны, а также фронтовые истории, рассказы и фотографии
Морозным утром 7 декабря 1908 года в большой семье Надежницких, появилась на свет Екатерина. Она была четвертым ребенком. Детство и юность было нелегким. Октябрьская революция, гражданская воина, разруха, голод. Родителям было нелегко прокормить трех дочерей и сына. Никто не мог предсказать, какие тяжелые испытания ждут эту девочку. Позже выяснилось, что судьба преподнесет ей немало сюрпризов, но будет к ней благосклонна - сохранит жизнь.
В 1935 году Екатерина окончила Омский медицинский техникум. Впереди открывались неограниченные перспективы. Получив специальность фельдшера, бабушка надеялась продолжить образование, а пока работала в больнице. Ее трудолюбие, аккуратность, твердость характера уже тогда отмечали не только больные, но и сотрудники. 'У девушки большое будущее', - говорили они, но все перевернул тот страшный день ...
В воскресенье Катя была на дежурстве. В палатах почти никого не осталось, больные гуляли по больничному парку, а медперсонал занимался будничной работой. Вдруг в коридор вбежала медсестра: "Девочки, война началась!".
Уже на следующий день Екатерина Андреевна была назначена старшей операционной сестрой 446-го полевого госпиталя 10-ой Армии Западного фронта. Так начались ее фронтовые дороги.
Все лето 1941 года на огромном фронте, ни на один день не затихая, шли напряжённые, кровопролитные сражения. Наши войска стремились задержать наступавших фашистских захватчиков. Советские воины сражались с беспримерным мужеством, стойкостью и отвагой.
Пехотинцы, артиллеристы, танкисты, саперы, связисты... Среди них тысячи ополченцев самоотверженно отстаивали Москву, Курск, Сталинград... Всегда в четырех-пяти километрах находился госпиталь, где принимали раненых. В первые часы боя в полевой передвижной госпиталь поступали раненые. Некоторые из них приходили сами, других привозили на “полуторке”. И те, и другие надеялись на умелые руки медицинского персонала. Не теряли надежды на выздоровление. Врачи и медсёстры делали всё возможное, а подчас и невозможное, чтобы вернуть бойцов в строй. Работали, не зная отдыха и усталости. Ведь от них зависела жизнь людей.
Иногда казалось, что от усталости не выдержат нервы. Но надо было бороться за жизнь бойцов – и преодолевали усталость… Сознание необходимости и важности для людей твоего труда придавало силы, а мысли о том, что ты не одна, что нас миллионы, вселяло веру в победу.
Бабушка рассказывала, что сотрудники госпиталя очень горевали о потерях и радовались, если удавалось спасти жизнь тяжело раненному солдату. Иногда приходилось по двадцать часов стоять без отдыха возле операционного стола. Бабушка вспоминала случай, когда привезли молодого лейтенанта с тяжелым ранением в живот.
- Он был такой молодой, этот лейтенант, почти мальчик. Тяжелое ранение в живот. Ему нужна была срочная операция и переливание крови. Я тогда еле уговорила хирурга взять кровь у меня.
Выяснилось, что два дня назад она уже сдавала 300 граммов крови и в этот раз отдала 500 граммов. А ведь бабушка день и ночь не выходила из операционной.
- Да разве я одна была такой, многие врачи, сестрички отдавали свою кровь, чтобы вернуть к жизни раненых, - вспоминала бабушка. Я очень жалею, что не запомнила имен, которые она тогда называла.
Шла страшная война, вокруг страдания и смерть. Но люди не переставали быть людьми. Конечно, научились ненавидеть, но не разучились любить.
Шел 1942-й год, когда Екатерина Андреевна встретилась с Алексеем Ивановичем Черновым, своим будущим мужем. Он служил в том же госпитале, где и она, врачом - рентгенологом. И уже вместе они прошли длинные дороги войны в составе II-го Белорусского фронта. Менялись номера госпиталей, но каждый из 1418 дней - кровь, стоны, смерть, слезы поражения, радости побед.
Тысячу четыреста восемнадцать дней Мы были в долгом пути, Среди сожжённых лесов и забытых полей Стояли лицом к врагу. Эти дни, что сосчитаны были потом, Сердце моё, учти. Эти дни, что тяжёлым кажутся сном, Забыть никогда не смогу. Тысяча четыреста восемнадцать дней Бомбёжек, крови, огня, Неисчислимых людских смертей, Жизней тех, кто стоял стеной, Дней и ночей, звавших меня В пороховой туман атак, Веривших – будет повержен враг, Ведь Родина – за спиной!
Трудно было при отступлении в начале войны, трудно стало после победы под Москвой – не успевали следовать за победоносным шествием войск. Не легче было и в Брянских лесах во временных жилищах, и в Польше, и в самой Германии. Для медиков везде была война, был бой, бой за продление жизни людей, дорогих советских бойцов. Казалось, у войны не было конца. И только тогда поняла Екатерина Андреевна Надежницкая, что всё же война кончилась, когда в Берлине 9 мая 1945 года, в День Победы, ей вручили орден Красной Звезды.
День Победы прабабушка и прадедушка встретили в Берлине, в хирургическом полевом госпитале № 587 10-ой армии II-го Белорусского фронта.
Миг радости, но война для них не закончилась. В Берлине они продолжали лечить раненых, отправляли их на Родину. Бабушка вспоминала, что много раненных было и среди мирного немецкого населения.
- Однажды молодая немка принесла раненого ребенка. Мальчик находился на грани смерти. Мы уже еле стояли на ногах от усталости, но снова вернулись к операционному столу. Жизнь немецкого мальчика была спасена.
В знак благодарности женщина подарила бабушке статуэтку. Она хранится в нашей семье. Только в 1946-м появилась надежда попасть домой. Бабушка вспоминала, что отправляли их в товарных вагонах по 10-15 человек. Так получилось, что Черновы опоздали и сели в последний вагон. На границе с Польшей состав был взорван. От сильного толчка вагон, в котором находились бабушка с дедушкой, отцепило. Остальные же вагоны сошли с рельсов. Было очень много погибших, а моих прадедов судьба вновь помиловала.
Подвиг Надежницкой Екатерины Андреевны в Великой Отечественной войне отмечен орденами и медалями: орден Красной Звезды она получила 6 августа 1947 года, орден Отечественной воины II-ой степени - за храбрость, стойкость и мужество, медаль "За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.", медаль Г.К. Жукова, медаль "70 лет Вооружённых сил СССР".
В запас она была уволена 29 июля 1946 года в звании лейтенанта медицинской службы. Вместе с мужем, моим прадедушкой, они приехали в Кабардино-Балкарию, в г. Нальчик.
История Петренко Ивана Ивановича, начальника бюро, младшего лейтенанта
Я служил в 16-й воздушно-десантной бригаде. Нам была поставлена задача – взять город Олонец. А чтобы его взять, нужно было переправиться через реку Свирь. Когда мы начали подходить, немцы уже стали по своему громкоговорителю передавать, кто идет, даже фамилию нашего командира полка называли. И вот мы подошли к реке, нам дали команду переправляться понтоном.
Но пошел обстрел, два-три попадания – и понтон переворачивается, и так в нескольких местах. Командир полка прекратил операцию и дал команду прочесать берег. А в реку Свирь впадает множество маленьких речушек, над которыми стояли мостики. И вот под этими мостиками мы и нашли немецких корректировщиков, которые давали координаты для нашего обстрела. После этого все легко пошло. Для того чтобы взять город, нужно было идти в обход по болотам. Мы шли больше недели, резали деревья, прокладывали путь нашей артиллерии. Не спали по несколько суток. Шли три человека друг за другом, руки под пояс друг друга закладывали – и вот так на ходу спали. Этот переход по болотам был для меня, наверное, самым тяжелым.
Когда в Карелии воевали, финны частенько приковывали своих заложников (и мужчин, и женщин) к стволу дерева, чтобы они стреляли по нам. Если мы их видели, расстреливали, конечно. А на улицах населенных пунктов у них валялись игрушки, зажигалки. Возьмешь их – они взрываются. На моих глазах один солдат так взял детскую машинку, и ему три пальца оторвало. А вот у немцев такого не было.
Участвовал в Балатонской наступательной операции. Она была очень тяжелой. Там проходила какая-то прогулочная железная дорога, по которой отступали немецкие войска. Командир полка дал команду бить по этой железной дороге из всех орудий, и продолжалось это где-то сутки.
Победу я встретил в Австрии, возле городка Винер-Нойштадт. После капитуляции Германии еще два дня сражался в австрийских лесах с «бендеровцами» (так называет местных антисоветских партизан - А.Г.). Мирное население вообще враждебно было настроено, очень тяжело было. Как только солдат один где-нибудь окажется, его или молотком, или камнем. Несколько наших солдат погибло так. Офицеры без сопровождения не ходили.
История Брегмана Натана Сеньевича, Директора Конструкторского бюро, младшего лейтенанта
Когда я уже служил в саперном батальоне перед прорывом блокады под Ленинградом, это было зимой, холодно, мы ночью ползли через нейтральную полосу к передовой подрывать немецкую проволоку. Нас было человек 40 во главе с замполитом. У каждого было по две мины и, сбросив шинели, мы ползли туда метров 800. Но немцы ж не дураки, они понимали, что готовится наступление, и все время освещали нейтральную территорию ракетами, засекали нас и начинали беспорядочно обстреливать. Но они нас обнаружили довольно далеко от передовой. Так продолжалось несколько ночей, и в последнюю ночь замполит оставил меня и еще одного солдата дежурить у минного прохода, чтобы, когда команда вернется, мы смогли указать безопасный проход своим товарищам.
Замполит ко мне очень хорошо относился, привлекал делать политинформацию, называл меня «студент», и я уже тогда понимал, что, оставив меня у минного прохода, он хотел сохранить мне жизнь. В ту последнюю ночь наши товарищи выполнили задание и вернулись. А мы, поскольку были в фуфайках (шинели оставляли в землянках), очень сильно замерзли, я страшно отморозил себе легкие, и, как оказалось, на всю жизнь. Когда я вернулся в казарму, у меня уже была температура под сорок, ко мне подошел капитан Захаров и протянул флягу со спиртом: «Ты что, студент, болеешь?». Я выпил, но не помогло. Так меня отправили в полевой госпиталь, где сначала на меня никто не обращал внимания, ведь уже началось наступление, прорыв блокады. Я лежал два дня на носилках, ничего не чувствовал, ничего не ел, не пил. Лечить меня начали уже на третий день, но лечили хорошо!
Под деревней Одерфельде шли бои за господствующую высоту. Наш саперный взвод расположился в резерве за каким-то строением. В ходе боя оборвалась связь, и наш командир взвода отправил двоих человек, включая меня, на высоту на подмогу. Ну, я собрался идти, я ведь дисциплинированный был. А Паша Солдатов (второй) сдрейфил. В это время как раз возле нашего строения разорвалась мина, и он сказал: «Я не пойду, я боюсь». Тогда я собрался идти один, но лейтенант запретил: «Одному нельзя». Паша Солдатов – весельчак и балагур, любил на отдыхе в землянках шутить, часто и меня подкалывал на еврейскую тему, мол, как ты сюда попал, вы же все торгаши. А вот после этого случая он подошел ко мне и сказал: «Слушай, извини меня, я струсил, а ты нет». Эх, знал бы Паша, как я тогда тоже не хотел умирать…
Голодные, без боеприпасов они держались больше недели
Историю прислал Евгений Слынек
"Пусть вечная память о тех, кого уже нет в живых, послужит данью признательности и благодарности за их подвиги во имя любви к своей Родине в те далекие, но незабываемые годы. А потомкам хочу пожелать такой же безграничной любви к земле отцов и матерей своих, такой же готовности в случае необходимости встать на ее защиту, какими обладали их предшественники в годы Великой Отечественной войны".
Пыльцын А.В
Через войну у меня прошли 2 деда и дядя (старший брат мамы). Дед по отцу Слынёк Кирилл Пименович (1904-1976) попал в армию после того как в начале 1942 года немцы захватили большую часть Украины. До войны он возглавлял отдел Райпотребкооперации в одном из районов Днепропетровской области и до последнего момента выполнял ответственное партийное задание. В армии он попал в кавалерийский корпус Доватора, первым номером станкового пулемета "Максим" (в 20-х годах он служил в кавалерии, гонял басмачей в Туркмении). Когда в мае 1942 года "гениальные полководцы" Тимошенко и Хрущев под Барвенково завели в "мешок" 200 000 человек, корпус деда выполнял роль пожарной команды - перебрасывался на наиболее угрожаемые направления. Голодные, без боеприпасов они держались больше недели. Я запомнил рассказ последнего боя, в котором дед был ранен и попал в плен. Несмотря на то что был уже май, по утрам было довольно холодно (лужи покрывались коркой льда). Их подразделение не успело окапаться на поле, где стояли копны сена, как немцы предприняли атаку и стали обстреливать их минами. Одна из мин разорвалась рядом с ними, кожух пулемета куда заливается вода для охлаждения ствола был пробит в нескольких местах, второго номера пулемета убило. Деду осколком оторвало палец на руке, а второй осколок пробив телогрейку, толстый ремень на излете впился в мягкие ткани. Следом последовавшая атака немцев расставила все точки над i.
Т.к. дед имел недюжиные размеры при росте 203 см он весил до войны 130 кг, его не расстреляли на месте. Потом были этапы пока дед не оказался в концлагере "Бухенвальд". Про лагерь, также как и про войну дед ничего не рассказывал. Знаю что работал он в каменоломнях. Когда же в апреле 1945 их освободили американцы, он весил 45 кг.
Дед по матери - Сердобинцев Иван Сергеевич (1905-1960) был рядовым-пехотным. Как написано в военном билете: Наименование должностной квалификации - стрелок Военное звание - рядовой Призван 20.08.41 из запаса, 7.11.41 принял присягу в 1275 стрелковом полку 387 сд, 61А. Участвовал в Великой Отечественной войне с 10.12.41 по 3.02.42г под Москвой в районе Белев-Волхов. Тяжело ранен 3.02.42г. Я тут как-то прочитал одну статью писателя-фронтовика Василя Быкова, так он писал что солдат в среднем на войне жил 1 месяц в атаке или 1,5 месяца в обороне. Потом либо в госпиталь либо к праотцам. Так вот дед тому подтверждение. После госпиталя деда отправили охранником на Челябинский тракторный завод. Комиссовали его только в 1946 году.
Сердобинцев Владимир Иванович (1925 г.р.) - старший брат мамы. Призвали его в ноябре 1942 г, когда немцы подошли к Сталинграду. В колхозе он был трактористом, так что в военкомате его направили в танковое училище на ускоренные годичные офицерские курсы. Но закончить их ему не дали, в мае накануне Курской дуги состоялся ускоренный выпуск. Ему присвоили звание сержанта и направили механиком-водителем танка Т-34 в танковую бригаду (номер бригады не запомнил по-моему 65 гв. тбр 5-го танкового корпуса). На Курскую дугу они не успели, но сразу после нее вступили в бой под Харьковом в районе Чугуева. Далее он прошел путь: Чугуев - Кривой Рог - Полтава - Витебск - Вильнюс - Кенигсберг. Запомнился его рассказ о том, как они в числе первых 10-ти танков переправились через Днепр по-моему на Лютежский плацдарм. После того как они переправились, переправу немцы разбомбили. Бои были ожесточенные, днем танки приходилось спускать к реке под обрыв, но и там немецкие пикировщики Yu-87 пытались их уничтожить. Экипажи лежали под танками и смотрели как на них пикировали самолеты, бомбы падали в 5-ти метрах от берега в воду. А по ночам они выползали на плацдарм, чтобы поддержать пехоту - солдаты радовались, хлопали в ладоши.
Потом был удар с плацдарма, танки немцы пропустили а пехоту отсекли. Назад им пробиться не удалось, кончилось горючее. Пришлось прятать танки в поле в кукурузе, а орудийные затворы и аккумуляторы закапывать в землю. Через линию фронта перешли благополучно, но сразу попали в руки особого отдела. И не избежать им минимум штрафного батальона, но повезло. Наши прорвали линию обороны и захватили то место где были спрятаны танки. А потом были бои на правобережной Украине: их танк подбили, тяжело раненого в голову, обгоревшего дядю успели вытащить из танка. Далее госпиталь, побег из госпиталя. В прифронтовой зоне его задержали и чуть вторично не направили в штрафной батальон, как дезертира (документов у него с собой не было). Но во время разобрались и направили механиком-водителем тяжелой самоходки ИСУ-152 в 395 отдельный гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полк прорыва. В этом полку он провоевал до конца войны. Летом 1944 года он участвовал в операции "Багратион" - освобождении Белоруссии. Освобождал Витебск, рассказывал про тяжелые бои у г.Молодечно. Там их самоходка, поддерживая атаку Т-34 смога уничтожить тяжелый немецкий танк T-VI "Тигр" (крайне редкий и опасный враг). Достаточно сказать, что незадолго до этого немцы смогли уничтожить 4 наших Т-34. За уничтожение этого танка дядю премировали денежной премией 1500 рублей и по окончании операции "Багратион" он был представлен к ордену "Отечественной войны 2 степени" (получил только после войны). Потом была Прибалтика и Восточная Пруссия. Их полк участвовал в штурме Кенигсберга, а сам он поучаствовал в захвате на аэродроме Кенигсберга в плен коменданта города генерал-полковника Ляха (или Ляша). Войну закончил на косе Фришнерунг под Пиллау. Запомнился также его рассказ о том как они под Фишхаузеном (Восточная Пруссия)подбили немецкий танк из которого потом вытащили трупы 12 немецких танкистов! (немцы удирали и в танк набились экипажи других танков). После войны он еще 5 лет служил срочную "за тех кто погиб", уволили его в запас в 1950г.
Награжден орденами Отечественной войны 2 степени, Красной звезды, 2-мя медалями "За Отвагу", медалью "За победу над Германией", медалью "За взятие Кенигсберга". Большинство наград - это послевоенное вручение, а на фото датированом 1948-1949гг. у него только одна солдатская медаль "За отвагу". На тот момент он был гвардии старшим сержантом, механиком-водителем тяжелой самоходки ИСУ-152 395 отдельного гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского полка прорыва.
Очень важно,что бы молодёжь знала и помнила о тех трагических и героических временах,и ценили ту жертву и подвиг своего народа(шутка типо,если бы деды воевали бы похуже,то мы бы щас баварское пиво пили совершенно не уместна,но к огорчению я чаще её слышу чем благодарность перед ветеранами).Я стараюсь ,что бы мой ребёнок осознавал и помнил про эту войну,она не застала ни одного деда своего,который воевал.хотя и мой дед воевал .был морским лётчиком,бомбил военные корабли и охранял морские караваны в Мурманске,и по линии Светланы(жены),дед тоже воевал и прошёл всю войну,моя бабушка в 14лет была угнана в Германию,и провела 3 года в плену.Эта война никого не пропустила,нет такой семьи в России (в СССР),где бы не хлебнули горя от этой войны.Низкий поклон и вечная память нашим дедам и прадедам,и это не просто слова... Пока мы вместе,мы непобедимы.
Когда мой дед погиб, ему было столько же лет, сколько сейчас мне, - 34. Я уже пережил его на несколько месяцев. И чем дальше уходит в прошлое война, тем больше я понимаю, какой удивительной и неординарной личностью был мой дед – майор танковых войск Григорий Яковлевич Шапиро.
Великую Отечественную войну он встретил кадровым офицером, выпускником Военной академии моторизации и механизации РККА имени Сталина. 14-я танковая дивизия, в которой он служил начальником разведки, дислоцировалась в Наро-Фоминске – на месте нынешней Кантемировской дивизии. За плечами капитана Шапиро были польская кампания сентября 1939 года, Финская война и поход в Литву летом 1940 года. За два месяца до начала войны он был награждён орденом Красной Звезды.
23 июня 1941 года 14-я танковая дивизия в составе 7-го мехкорпуса двинулась на Запад. Капитан Шапиро получил приказ обеспечить эвакуацию труппы МХАТа, застрявшую на гастролях в Минске. Из горящей столицы Белоруссии он вывез артистов на танке. За выполнение этого задания мой дед был награждён орденом Красного Знамени.
В начале июля седьмой мехкорпус участвовал в Сенно-Лепельской операции. В кровопролитных боях 6-7 июля четырнадцатая дивизия потеряла более двухсот человек и свыше половины танков. Капитан Шапиро чудом уцелел: две пули легко ранили его в руку и осколками расцарапало лицо. Из строя он не ушёл.
10 июля Красная Армия оставила Витебск – город, где прошли детские годы моего деда. Он покинул окраину города в числе последних, прикрывая на танке фланги отхода своей дивизии.
На рассвете 16 июля 14-я дивизия попала в окружение. Колонна дивизионных машин шла по шоссе Смоленск – Москва и в районе Ярцева была обстреляна перерезавшими трассу немцами. Колонна встала, причём шедшие сзади машины подходили вплотную, не соблюдая положенной дистанции. Это скопление начала бомбить немецкая авиация. Командование дивизии отдало приказ, отстреливаясь, отходить на юг, за Днепр. Капитан Шапиро организовал поворот танков на юг, на переправы Соловьёво и Радчино, и до вечера руководил тылами дивизии на переправах. И без того потрёпанная в боях дивизия была спасена от полного разгрома. За этот бой мой дед был удостоен второго ордена Красного Знамени.
27 июля остатки 14-й танковой дивизии были переформированы в запасной танковый полк, который переподчинили создававшейся группе генерала Рокоссовского.
3 августа капитан Шапиро участвовал в вызволении из смоленского окружения 20-й армии и на соловьёвской переправе был тяжело ранен в голову. Его отправили в один из московских госпиталей. Едва встав на ноги, дед убежал оттуда, нашёл машину и вывез из Наро-Фоминска в Москву семью: город каждую ночь бомбили, ходили слухи о немецких десантах, высадившихся в его окрестностях.
Вернувшись в госпиталь, дед попросил назначение на фронт. Но заключение врачей было категоричным: только тыл, по крайней мере, на год. Капитана Шапиро направили в Ульяновск командиром батальона 2-го танкового училища имени Калинина, которое было эвакуировано из Минска.
Они приехали в Ульяновск в конце августа. Семье комбата выделили двухкомнатную квартиру в офицерском доме. Но дед уступил её старшему лейтенанту – командиру взвода, у которого было трое детей в семье, и въехал с женой, тёщей и годовалым сыном в его однокомнатную квартиру в том же доме.
Батальон майора Шапиро вскоре стал лучшим в училище. Мой дед был не только грамотным офицером и строгим командиром, но и человечным начальником. Однажды он обходил строй курсантов, отправлявшихся на учебные стрельбы на полигон. У одного из курсантов было заплаканное лицо. Старшина роты объяснил, что накануне парень получил письмо, из которого узнал, что всю его семью в Белоруссии расстреляли немцы. И проплакал всю ночь.
- Оставьте его в казарме, - распорядился комбат. – Какой из него стрелок… Вечером в канцелярии батальона старшина спросил у комбата, почему он оставил курсанта в казарме: в его ситуации, желая отомстить врагу, он стрелял бы гораздо лучше обычного.
- В бою – да, - согласился комбат. – Но здесь надо иметь очень большое воображение, чтобы принять фанерные мишени за реального врага.
8 апреля 1942 года батальон майора Шапиро отправили за город: освобождать застрявшую в волжских льдах баржу с военными грузами. Когда работа была в самом разгаре, комбат упал в ледяную воду и насквозь промок. Но продолжал руководить операцией до самого конца.
К вечеру он сильно простудился и попал сначала в санчасть (где хирургом работала его жена – моя бабушка Прутцкова Серафима Фёдоровна), а затем в госпиталь. Не до конца зажившая рана дала осложнение: начался менингит. Требовалась срочная операция. Медицинское начальство побоялось доверить её молодому хирургу и послало за опытным специалистом. Он прилетел самолётом утром 12 апреля – через несколько часов после того, как майор Шапиро умер.
Его хоронило всё училище. На могиле соорудили памятник с надписью: «Любимому командиру от личного состава батальона».
Через день после похорон в училище пришла выписка из приказа наркома: майору Шапиро досрочно присваивалось воинское звание «подполковник»…
Самым ценным военным «трофеем», который хранился в моей семье, были потёртые карманные шахматы с надписью на французском языке внутри: «A mon frere russe Michel. Victor Girard». Нам – внукам – иногда разрешали их подержать, прикоснуться к бумажному черно-белому полю и миниатюрным фигуркам ферзей, слонов, королей и пешек. С тех пор образ бескровных шахматных баталий неразрывно связан для меня с жесточайшей битвой русского народа и всего мира против фашизма.
После окончания Казанского медицинского института, мой дед Михаил Белоусов воевал в с финнами, затем был передислоцирован в Белоруссию, стоял под Минском. В первые дни войны оказался в плену и две недели вместе с другими пленными русскими солдатами шёл пешком в лагерь Иогансбурга, находившегося на территории Восточной Пруссии. Лагерь был разделен на несколько «национальных» зон, в том числе там содержались французские военнопленные. Моего деда как врача определили работать в лагерный лазарет, остальных гоняли в поле или на бетонный завод. Именно в этом лагере дед познакомился с французским врачом Виктором Жирардом. История того, как он стал военнопленным, заслуживает особого внимания.
В 1939-ом году Виктор учился на военного врача в Лионе и был призван в армию. После фашистского блиц-наступления на Францию и последующего заключения перемирия, в войсках царила полная неразбериха. В подразделении Виктора осталось 8 человек, причём, старшим по званию остался он, 22-летний молодой врач. Он распустил своих людей и сам, с ранцем за плечами, отправился домой к родителям. Виктор долго шёл пешком и, дойдя до городка с железнодорожной станцией, очень обрадовался, тому, что через полчаса прямо до его дома идёт поезд. Виктор стоял под вокзальными часами, когда к нему подошёл человек, представившийся мэром города.
- Молодой человек, куда Вы направляетесь? Вы военнообязанный, в каком подразделении Вы служите?
- Заключено перемирие, и я иду домой к родителям. Я военный врач.
- Военный врач? – живо заинтересовался мэр. Здесь недалеко – лагерь французских военнопленных, очень много раненых и больных, их совершенно некому лечить. Ваш долг пойти туда.
- Но я не обязан делать этого, я иду домой к родителям.
- Давайте сделаем так: оставим решение на усмотрение префекта.
Они поехали на машине в соседний городок. Префект поддержал решение мэра о направлении Виктора в лагерь, и таким образом на 4 года он стал пленным, как он сам о себе говорит «не военно-пленным, а перемирно-пленным». Несмотря на такие необычные обстоятельства пленения, фашисты к Виктору относились так же, как к остальным французским и прочим военнопленным из Европейских стран, подписавших Женевскую конвенцию о военнопленных. Они переписывались с семьями, получали продовольственные посылки от Красного креста и правительства маршала Петэна. У них была своя маленькая библиотека, а по вечерам после работы, собираясь все вместе, они рассказывали по очереди о своих профессиях. По той же конвенции, врач Виктор имел право гулять в сопровождении вахмистра, вооруженного пистолетом следующего за ним на расстоянии десяти метров.
Именно этим правом Виктор воспользовался, когда увидел, в каком ужасающем состоянии были пригнанные русские солдаты. Он взял лекарства, продукты и договорился с немцами о визите в русскую часть лагеря. Ему позволили пойти туда.
По воспоминаниям Виктора, люди были совершенно измождены: организм отторгал еду, и они умирали от тарелки супа. Даже укол от тифа вызывал настолько сильный болевой шок, что у многих не выдерживало сердце, и они тоже умирали на руках у врачей.
Увидев Виктора, мой дед Михаил, сразу понял, что этот человек врач и стал помогать ему. Они оба не знали ни немецкого, ни русского, ни французского языка, но для врачей всего мира есть общий язык общения – латынь. Именно с помощью латыни они и переговаривались первое время. Позже Виктор попросил своего отца прислать ему учебник русского языка. И тот прислал ему дореволюционное издание пособия по русской грамматике, которое чудом очутилось в библиотеке маленького шахтёрского городка в центральной части Франции, неподалёку от Лиона.
Виктор и Михаил нашли много общих интересов: медицина, шахматы, и, конечно же, вера в победу над фашизмом.
Благодаря Виктору, друзьям удавалось проводить вместе сравнительно много времени. Ему разрешалось приходить в русскую часть лагеря, приносить с собой лекарства, еду, табак. Они вместе ходили гулять под присмотром вахмистра. Французы смастерили у себя радио и слушали новости с фронтов, а Виктор как настоящий разведчик, передавал их русским.
Однажды, Михаил пригласил Виктора на тайное празднование Дня Революции 7 ноября. Виктор прихватил банку сардин, хлеб, любимые шахматы и пришёл в русский барак.
«Собралось несколько человек, - рассказывает Виктор. Я выложил на стол банку сардин, «сардины Петэна», как мы их называли, и хлеб. А Михаил откуда-то из-под половой доски достал банку какой-то мутной жидкости, оказавшейся настойкой на промерзшем картофеле. Мы выпили за Революцию, потом за русскую армию, потом за французскую, а что было дальше я не помню. Проснувшись утром в русском бараке, я увидел, что сардины лежали рядом с куском хлеба, я был настолько пьян, что даже не заметил этого. Выбраться незамеченным после ночи, проведённой не на своём месте было очень сложно, однако, нам удалось обмануть охранника, и я вернулся к своим».
Положение врача позволяло Михаилу общаться практически со всеми русскими пленными. Он был своего рода оргцентром русских, помогал в организации побегов и прочих диверсий. Сам Михаил о побеге не помышлял, поскольку прекрасно понимал, насколько он как врач нужен своим землякам.
По воспоминаниям Виктора, многие русские открыто уходили с полей, подставляя себя под пули немцев-охранников, так как мысль о признании их «врагами народа» и «предателями» на Родине была для них совершенно невыносима.
В 1943 году Виктора перевели в лагерь Хохенштейн. Прощаясь, Михаил и Виктор обменялись адресами своих матерей и договорились найти друг друга после войны. В знак дружбы Виктор подарил Михаилу шахматы с дарственной надписью, а Михаил – в ответ свой карандашный портрет, сделанный одним из вылеченных им больных.
Однако судьба свела их ещё раз, и это было счастливое обстоятельство, спасшее моему деду жизнь. В Хохенштейне Виктор должен был делать флюорографию. Врачом он был только начинающим и анализировать снимки толком не мог. И поэтому он предложил перевести из Иогансбургского лагеря русского врача Михаила Белоусова. Что и было сделано. В Хохенштейне Михаил заболел сам и попал, опять таки не без помощи Виктора в лазарет. Стоял январь 1945-ого, наши войска подходили к лагерю, и фашисты расстреляли всех русских, до лазарета дело не дошло, и дед остался жив.
Возвратившись на Родину, дед прошёл фильтрационные лагеря, получил запрет на проживание в больших городах и вступление в партию, в идеалы которой он, кстати, искренне верил.
Шли годы, дед работал хирургом в районной больнице маленького провинциального города Яранска.
О его истории узнали местные красные следопыты и написали письмо Генеральному секретарю французской компартии М.Торезу. С его помощью Виктора нашли, и друзья стали переписываться.
Однажды, в 1964 году дед получил от Виктора, который приехал на Международный конгресс психиатров, телеграмму: «Нахожусь в Москве. Виктор». Так друзья впервые встретились после почти двадцатилетней разлуки.
Дружба между нашими семьями продолжается и по сей день.
Между ТУКУМСОМ и ЛИБАВОЙ Курляндская группа немецких войск в составе 16 и 18 немецких армий под командованием генерала от инфантерии Гильперта с 23 часов 8 мая сего года прекратила сопротивление и начала передавать личный состав и боевую технику войскам ЛЕНИНГРАДСКОГО фронта. Войска фронта заняли города ЛИБАВА (ЛЕПАЯ), ПАВИЛОСТА, АЙЗПУТЕ, СКРУНДА, САЛДУС, САБИЛЕ, КАНДАВА, ТУКУМС. К вечеру 9 мая войскам фронта сдалось в плен более 45.000 немецких солдат и офицеров. Приём пленных продолжается.
В районе устья реки ВИСЛЫ восточнее ДАНЦИГА и на косе ПУТЦИГЕР-НЕРУНГ северо-восточнее ГДЫНИ группы немецких войск, прижатые к побережью моря, прекратили сопротивление и с утра 9 мая начали сдачу личного состава и боевой техники войскам 3-го и 2-го БЕЛОРУССКИХ фронтов. К вечеру 9 мая войскам 3-го БЕЛОРУССКОГО фронта сдалось в плен 11.000, а войскам 2-го БЕЛОРУССКОГО фронта 10.000 немецких солдат и офицеров. Приём пленных продолжается.
Группа немецких войск в Чехословакии, уклоняясь от капитуляции советским войскам, поспешно отходит на запад и юго-запад.
Войска 1-го УКРАИНСКОГО фронта, в результате стремительного ночного манёвра танковых соединений и пехоты, сломили сопротивление противника и 9 мая в 4 часа утра освободили от немецких захватчиков столицу союзной нам ЧЕХОСЛОВАКИИ город ПРАГУ, а также заняли на территории ЧЕХОСЛОВАКИИ города ХОМУТОВ, КАДАНЬ, БИЛИНА, ЛОУНЫ. Юго-восточнее ДРЕЗДЕНА войска фронта, продвигаясь вперёд, заняли города ПИРНА, ЗЕБНИТЦ, НОЙГЕРСДОРФ, ЦИТТАУ, ФРИДЛАНТ, ЛАУБАН, ГРАЙФФЕНБЕРГ, ГИРШБЕРГ, ВАРМБРУНН. Одновременно юго-западнее и южнее БРЕСЛАВЛЯ войска фронта заняли города ЛАНДЕСХУТ, ГОТТЕСБЕРГ, ВАЛЬ-ДЕНБУРГ, ШВЕЙДНИЦ, РЕЙХЕНБАХ, ЛАНГЕНБИЛАУ, ФРАНКЕНШТАЙН, ПАТШКАУ, ВАРТА, ГЛАТЦ, ЛАНДЕК.
Войска 4-го УКРАИНСКОГО фронта заняли на территории Чехословакии города ШИЛПЕРК, МЮГЛИЦ, МОРАВСКА ТРЮБАУ, ЛИТОВЕЛЬ, ПРОСТЕЕВ.
Войска 2-го УКРАИНСКОГО фронта, стремительно продвигаясь вперёд, заняли на территории Чехословакии города ВЕЛИКИЕ МЕЖИРИЧИ, ЙИГЛАВА, БРОД, БЕНЕШОВ, ТРЖЕБИЧ.
Войска 3-го УКРАИНСКОГО фронта заняли на территории Австрии города ЛООСДОРФ, ВИЗЕЛЬБУРГ, АМШТЕТТЕН, МЮРЦЦУСШЛАГ, БРУК, ГРАЦ и соединились с американскими войсками в районе АМШТЕТТЕН.
У нас в Коломне открыли музей боевой славы на 9 мая,поставили катюшу рядом,вчера проезжали мимо смотриться круто)Санька теперь сможешь увидить когда по главной улице поедешь у нас.Раньше у нас был музей боевой славы,он занимал какое то церковное здание,естественно после перестройки его отобрали и вот теперь, спустя 20 лет, его снова открыли,значит наша молодёжь сможет прикоснуться к истории,увидеть как и за что проливали кровь наши предки,это очень хорошо!!! Пока мы вместе,мы непобедимы.
А у нас рядом с домом есть пар и имя ему "Парк Победы" развернули его уже более 10ти лет назад) по-тихоньку облагораживали, год за годом что-то ему добавляли) теперь Парк стал чуть ли ни открытым музеем - здесь у нас стоят орудия - пушки, танки бтр.. даже хотели построить часовню в честь павших воинов но ограничились лишь наличием памятника. Еще чем славится наш парк тем, что есть в нем одна из достопримечательностей города это самолет. А недавно в честь Юбилея Победы в Парке был открыт фонтан. Струи воды бьют из земли, никах ограждений и привычной воды нет, только бьющая ключом вода и площадь с дренажными отверстиями. Мы вчера ходили гулять вечером уже и я первый раз увидела это чудо, да кстати фонтан музыкальный), и некоторые молодые люди и девушки в полураздетом виде танцевали в этом фонтане))))))))))))
круть))у нас конечно до этого не додумались,но тоже вид мемориального парка (в нём и музей)тоже впечетляет,как нить выложу фотки(Лерку попрошу сфоткать),но фонтан у вас круть)) Пока мы вместе,мы непобедимы.
